Замороченный лес. фантастический роман - Владимир Саморядов

– А где Шнурок? – Вспомнил Продиджи.

– Да, где Шнурок? – Повторил Страус, озираясь по сторонам.

Пошли искать Шнурка. Миша был найден быстро, забившимся в дупло трухлявого пня, возле которого ребята развели свой костер. Целиком Шнурок, конечно, поместиться в дупло не смог, но как-то сложился, оставив снаружи часть крупа.

– Шнурок, вылазь, они ушли, – Продиджи дал товарищу легкого пинка. – А ты, оказывается, порядочный трус. Кто бы мог подумать, Шнурок! Во всякого рода разборках ты был самый первый и нарывистый, а когда дело до обороны дошло, ты в пенек забрался.

– Я отстреливался, – проскулил испуганный Шнурок, выбираясь из своего ненадежного убежища.

– Оставь его, – попросил Страус. – Он к таким вещам просто не привык.

– А я привык? А ты? – Возмущался Продиджи. – Можно подумать, мы каждый день в заколдованные места попадаем, и от разных бабаев отбиваемся. Вот что, Шнурок, сейчас мы все ляжем спать, но ты останешься на стреме. Охранять будешь, чтобы нас никто во сне не съел. Ты согласен?

– Угу, – понуро пробурчал Шнурок и стал искать свой ранец, в котором у него была водка – магический напиток, потребляемый современными молодыми людьми начиная с тринадцати лет.

– Сперли твой рюкзак и твою водку, – напомнил Продиджи, наблюдая за этими тщетными поисками. – Здоровее будешь. Сиди, охраняй.

Пристыженный Шнурок бухнулся на пенек и по-коровьи печально вздохнул. Остальные залезли в спальные мешки, поворочались, выбирая удобные позы, затихли, пытаясь заснуть, но какой может быть сон после такого происшествия в незнакомом и загадочном месте. Каждый шорох, каждый крик ночной птицы или писк лесной мыши заставляли их вздрагивать.

Спустя час, благодаря сильной усталости ребят охватило сонное забытье – не сон, а так, некое подобие дремы. Не дремал один Шнурок. Сжимая в руках ненадежный самопал, он всматривался в окружающую костер темень. Огненные блики, падающие от костра на стволы и ветви ближайших деревьев, создавали эффект движения. Словно кто-то быстрый перебегал между деревьями, подкрадываясь к костру. Не удивительно, что вскоре Шнурку стали мерещиться неизвестные чудовища: волки, снежные люди, бабаи и прочие вурдалаки. Казалось, они сидели за каждым кустиком, под каждым древесным стволом, но разглядеть их как следует не получалось. Их неясные силуэты растворялись во мраке ночи, превращаясь в простые тени.

Потом одного бабая Шнурок разглядел очень отчетливо. Какое-то маленькое белесое существо сидело недалеко от костра и пялилось на Мишу. Миша оцепенел.

– Продиджи, Продиджи, – шепотом позвал он и толкнул лежащего рядом приятеля.

– Чего? – Сонно спросил Продиджи.

– За кустом кто-то сидит и на нас смотрит.

Продиджи приподнялся на локтях:

– Где?

– Вон, слева от того куста.

– Показалось.

– Да нет же! Видишь, пошевелилось!

– Точно, – неожиданно охрипнув, пошептал Продиджи и толкнул Страуса. – Страус, снежные люди пожаловали.

Страус схватился за копье, но не вскочил, а только осторожно приподнял голову.

– Где? – Спросил он. Продиджи показал.

– Да, – согласился Страус. – Это кто-то живой, но маленький. Какая-то обезьяна.

– Что делать будем? Шнурок, брось в него чем-нибудь.

– А вдруг кинется. – Ответил Шнурок. – Оно хоть и маленькое, но может кусачим оказаться.

Существо между тем продолжало пялиться на костер. Один раз оно пошевелилось, убив передней конечностью комара. Шнурок набрался смелости, поднял трухлявый сук и швырнул в существо.

– Да пошел! – Послышался в ответ детский голосок.

Миша опешил, онемел, ощутил странное чувство внутри, нежданно накатывающийся истерический смех. Ну еще бы ему не опешить – этот голос принадлежал его двоюродной сестре Наташе Морячкиной, известной всему Чумску под творческим псевдонимом: Туголобая.

Миша швырнул второй сучок.

– Да пошел! – Раздалось снова.

– Наташа, ты?… – Осторожно спросил Миша.

– Миша-а-а! – Заплакала Наташа Туголобая…

Дом для поросенка должен быть крепостью

«Чешите в другом месте!».

Утро выдалось свежим и росистым. Ребята, к рассвету задремавшие в своих спальных мешках, основательно продрогли. Что поделаешь, было только начало мая – время капризной и переменчивой погоды, когда в равной степени можно было ожидать и грозы и снегопада. Над лесом клубился густой туман, закрывавший видимость и неприятно холодивший лицо. Благо, этот же туман подмочил и разогнал ранних комаров, докучавших туристам всю первую половину ночи. Костер прогорел, превратившись в кучу белесой золы, в глубине которой по счастью сохранился жар.

Первой проснулась Юля. Вместе с ней в спальном мешке находилась Наташа, и этот несносный ребенок начал дергаться во сне. Юля вскрикнула и разбудила остальных.

Каким тягостным, каким печальным было это пробуждение, с горьким сожалением на заспанных лицах, с тоской в душах, с опасениями за свое будущее. Все надеялись, что треволнения прошлого дня окажутся страшным и необычным сном, что поутру все проснутся у себя дома, в своих уютных постелях. И не будет леса, не будет ночных хищников, комаров, сырого тумана, не будет страха,… Наташи Туголобой тоже не будет. Но все осталось на своих местах: лес, звери, сырость, неизвестность. Наташа!

– Бабаи! – Заорал, просыпаясь, Шнурок, замахал своим самопалом, готовясь отразить нападение.

– Отставить, Шнурок! – Предупредительно крикнул Продиджи, опасаясь, что перепуганный юноша со сна разрядит в кого-нибудь свое оружие. – Это был всего лишь сон.

– Сон, – горько простонал Миша. – Зато все это не сон. Мы по-прежнему в лесу, и не знаем, как отсюда выбраться.

– Зато твоя сестричка с тобой, – напомнил Продиджи.

– О-о-о, это и есть самое страшное!

– Да пошел, – беспечно заявила Наташа. Она уже вылезла из спального мешка и теперь пыталась раздуть затухший костер. Во все стороны летели пепел и зола, опускаясь на головы остальных и покрывая серым налетом саму Наташу, но ее такое изменение расцветки не волновало.

За несколько часов до этого Наташа поведала ребятам, какие приключения ей пришлось пережить в великий День Солидарности трудящихся. Теперь все встало на свои места: и упавшая с насыпи машина, и выстрелы и ночные похитители колбасы. Но только одно осталось непонятным – кому и зачем могла понадобиться Наташа. Сама Наташа выдвинула по этому поводу одну гипотезу, но слишком фантастическую, по мнению остальных – ну не была Наташа прекрасной и соблазнительной девушкой, чтобы ее пожелали похитить и увезти в притоны Турции. Подобной сказкой Наташина мама безуспешно пугала свою доченьку, чтобы та далеко не отлучалась от дома.

Молодые люди выбрались из спальных мешков, кряхтя и постанывая, потянулись, разминая конечности, ополоснули лица водой из пластиковой бутылки. Потом юноши пошли за дровами, Юля занялась приготовлением завтрака, вернее просто разделила на порции сухой паек, а сумевшая раздуть костер Наташа стала горящей палочкой прожигать дырки в спальном мешке своего кузена. Вернувшийся с дровами Шнурок отвесил ей хороший подзатыльник.

– Теперь, господа-товарищи, нужно принимать решение, – Продиджи решил взять на себя роль руководителя. – Как мы с вами поступим?

– Дорогу домой искать будем, – пробурчал Шнурок, изучая свежие дырки в своем спальном мешке, его кузина восторженно кривила рожи.

– А если снова не найдем, как вчера? Опять в лесу ночевать, чтобы Наташины похитители снова за колбасой пожаловали?

– Колбаса уже закончилась, – напомнил Шнурок.

– Картошка осталась.

– У тебя есть какое-то предложение? – Спросил Страус.

– Я предлагаю для начала более-менее надежное убежище найти, – предложил Продиджи. – Чтобы ни люди, ни хищники до нас не добрались, обустроить его, и в случае повторной ночевки в лесу нам будет куда вернуться.

– Сколько времени это обустройство займет? – Недовольно сморщился Шнурок.

– Да сколько бы ни заняло. Может статься, что нам несколько дней придется в этом заколдованном лесу торчать. Благо, у нас есть карта.

– Долго мы без еды не протянем, – продолжал бурчать Шнурок.

– У меня есть рыболовные снасти, из лески можно силки или ловушки на птицу и мелкого зверя сделать. Да и Страус найдет какие-нибудь съедобные растения. – Продиджи попытался успокоить впадающего в панику Шнурка. – Смотри, твоя сестра нисколечко не боится.

– Дура потому что!

– Собираем вещи, и пошли, – решительно сказал Страус.

– А как же завтрак? – Обиженно протянула Наташа.

– На ходу перекусим.

Вот так, жуя на ходу нехитрый малоаппетитный завтрак, что, как известно, вредит пищеварению, молодые люди двинулись в путь. Юлю освободили от рюкзака, предложив идти налегке, а самый большой и тяжелый рюкзак, как ни странно, доверили Наташе. Это была идея Продиджи. Видя, как шныряет она по сторонам, как лезет в разные кусты и буераки, как ищет на свою голову приключения и норовит что-нибудь сломать или испортить, Шурик предложил ограничить Наташину свободу при помощи тяжелого рюкзака. А чтобы случайно не лишиться чего-нибудь наиболее ценного, в рюкзак поместили вещи, хоть и нужные, но, в крайнем случае, заменимые: запасную одежду, всю воду, найденную фляжку с коньяком.